Цены на нефть уверенно идут вверх по двум причинам: объективной (выработка месторождений и необходимость разработки новых) и субъективной – информационный шум вокруг заморозки нефтедобычи. По факту ее, скорее всего, не случится – о чем явно дал понять провал переговоров в Дохе – так как большая часть сырой нефти все равно продается по рамочным контрактам в обход рынка, однако фактором корректировки этих контрактов – а значит, и цен на фьючерсы – это может быть весомым. Альтернативные источники топлива, как бы привлекательны они ни казались, существенным фактором, влияющим на рост нефти, не являются.
По данным Bloomberg New Energy Finance, в 2015 году инвестиции в «зеленую» энергетику составили рекордные 328 млрд долларов, а в 2016-м же с началом положительного тренда в ценах на нефть денежный поток в сторону возобновляемых источников энергии снизился по совершенно понятным причинам. Во-первых, «зеленые» источники по самым смелым ожиданиям, в прошлом месяце озвученным Международным агентством по возобновляемой энергетике, 30%-ой доли на рынке энергоносителей достигнут не раньше 2030 года, а инвесторов с такими горизонтами планирования найти не просто сложно – невозможно. Во-вторых, инвесторы – люди значительно более практичные, чем принято думать, и идут они туда, где есть рост. Сегодня это нефть, и пока она растет – деньги к «зеленым» не повернутся. Нефтяные фьючерсные контракты на нефть марки Brent на декабрь 2017 года после небольшого падения, связанного с данными Baker Hughes по росту запасов нефти, уже торгуются выше 50 долларов за баррель и спрос на них только растет. Существенную поддержку им оказывают и данные по спросу на бензин в США, в марте выросшему до рекордных 9,25 млн баррелей в сутки.
Казалось бы, все говорит о том, что цены на нефть начали процесс стабилизации и вскоре начнется повторение динамики 2003–2008 годов, когда она неуклонно росла. Трудно говорить о каких-либо конкретных цифрах, но если исходить из теории цикличности рынка, 60–80 долларов за баррель к началу 2017 года казался бы вполне реалистичным сценарием, если бы не ряд факторов и косвенных признаков того, что положительная динамика на рынке может прерваться достаточно скоро.
Главное, что настораживает при анализе инвестиционной активности в нефтяные активы – это слишком уж позитивная риторика со стороны крупных международных инвесторов. Сначала о своем желании инвестировать в российские акции заявил миллиардер Джим Роджерс, мотивировав свое решение тем, что сейчас «все ненавидят российский рынок». А на днях ЕБРР специально созвал журналистов, чтобы сообщить, что из России, несмотря на режим санкций, уходить не собирается – напротив, работа по более 200 проектам, финансирование которых прекратилось в 2014 году, будет продолжена. Наконец, Российский фонд прямых инвестиций отрапортовал о значительном росте интереса со стороны как институциональных, так и частных инвесторов к российским активам. Поводом для этих высказываний стала активная подготовка к продаже долей в «Роснефти» (ROSN), «Башнефти» и «Алроса» (ALRS). По опыту наблюдения за риторикой иностранных инвесторов скажу – столь плотный новостной информационный фон в перспективе двух-трех кварталов чаще всего ведет к падению цен на нефть.
Следующее, что настораживает – это мнение Центробанка РФ о сохранении высоких рисков снижения цен на нефть. ЦБ по-прежнему характеризует инфляционные ожидания как высокие и не готов к новым вызовам, случись динамике нефти измениться, потому и оставил ключевую ставку без изменений, хотя по логике вещей для стимулирования кредитования незначительное снижение ключевой ставки на инфляцию, в условиях сохранения хотя бы слабого роста цен на нефть, особо не повлияет. Скорее всего, ни закрепление роста рубля, ни смягчение денежно-кредитной политики в планы регулятора не входит. Нынешний рост цен на фоне провала переговоров с другими странами-экспортерами по заморозке нефтедобычи явно не оценивается регулятором как фактор, внушающий уверенность. Напротив, фактически сразу после фиаско в Дохе появились сообщения о том, что до конца 2016 года на Санкт-Петербургской валютно-товарной бирже начнутся торги нефтяными фьючерсами, номинированными в рублях. Речь идет о фьючерсных контрактах на поставку нефти Urals. Если бы не консервативная политика ЦБ относительно курсовой стоимости рубля, можно было бы подумать, что это стремление российских властей защитить национальную валюту, обеспечив ее главным национальным продуктом. Однако это решение больше похоже на попытку развития нового фактора ценообразования нефти.
Наконец, главный аргумент – это разнонаправленная динамика стоимости акций российских нефтедобытчиков. Бумаги нефтянок большую часть апреля выглядели хуже рынка (лишь к концу месяца на фоне резкого роста цен на нефть марки Brent они несколько подросли), а большую часть мая торговались разнонаправленно. Едва ли их стоимость сдерживается перспективами приватизации. Обычно в процессе подготовки долей к продаже их цены только растут.
Впрочем, даже если заморозка нефтедобычи по факту случится, дефицит рынку не грозит. Главной угрозой в данной связи станут американские компании, которые с января активно готовятся к наращиванию нефтедобычи. Амбициозные планы Shell и Chevron Texaco по бурению нескольких сотен новых скважин явно говорят о том, что США намерены использовать возросшую рентабельность нефтедобычи для возобновления работы нефтедобывающей индустрии в объемах 2013 года. Сложности в слиянии Baker Hughes и Halliburton (Антимонопольный комитет США не одобрил сделку и явно дал понять, что шансов на ее осуществление немного) это подтверждают – стране, собирающейся демпинговать на рынке нефти, ограничение конкуренции не нужно.
Другими словами, если прежде главным источником демпинга на рынке была Саудовская Аравия, уже в январе 2017 года к ней могут присоединиться США. Иран с его 4 млн баррелей в сутки вряд ли станет драйвером снижения цен на нефть, хотя настроение страны с самой низкой на настоящий момент себестоимостью добычи барреля нефти (в среднем 7 долларов за баррель) также не стоит недооценивать. Вероятность убыточности нефтяных фьючерсных контрактов в обмен на новые рынки американских нефтепромышленников явно не пугает. Для возвращения к работе 60% выведенного из строя оборудования и создания более 100 000 рабочих мест вполне достаточно, а эти процессы, судя по динамике занятости в США (с февраля она неуклонно растет), начались именно в январе 2016-го. Потому рассчитывать на хороший 2017 год нефтяному рынку не стоит.
